Кульминация «фордовского цикла»

Кульминацией «фордовского цикла» Шилера стал «Американский пейзаж», где ландшафт реорганизован по законам индустрии, Америка представлена как мир рационального труда, а природа — как транспортировка и переработка сырых материалов в «Форды-А». На переднем плане, в начале производственного цикла, мы видим брошенную стремянку — знак уходадоиндустриального человека в прошлое (единственный рабочий в картине — это крошечная фигурка на путях среднего плана). В глубине — в итоге производственного цикла — высится труба, идущий из которой дым смешивается с облаками. Мир, таким образом, становится заводом, и машина уже не вторгается в «райский сад Америки» (по выражению историка Лео Маркса), а сама является этим садом. Идеологический эффект этого искусства таков: изображая капиталистическую индустрию, оно прячет ее условие — эксплуатацию труда — за «таинственной механикой»: монументальной структурой, прекрасным образом (не случайно картина была приобретена представителем семьи Рокфеллер). Живопись Шилера одухотворяет, монументализирует и натурализует определенный исторический момент в качестве «машинного века»: Нью-Йорк становится величественным собором, элеваторы — египетскими пирамидами, завод — классическим пейзажем.

Среди художников, не присоединившихся к этой монументалистской тенденции, стоит назвать Стюарта Дэвиса (1894-1964), который, также обращаясь к жизни города в машинную эпоху, рассматривал ее сквозь призму символов потребления, а не икон производства. Выдержанные в красочном стиле, основанном на синтетическом кубизме, его картины напоминают уличные афиши, полные динамичных ритмов, поверхностей и знаков. Однако Дэвис как бы переводил коллаж обратно в живопись, ничуть не порывая с высоким искусством и не критикуя массовую культуру. В итоге он оттеснял машину лишь затем, чтобы ее место занял товар: это решение по-своему предвосхищало поп-арт.

Любите азартные игры? Смотрите тенденции онлайн казино 2020 и делайте свой выбор.

Спасти лирическую субъективность, которую иные художники надеялись изгнать из машинного мира, выпало Джорджии О'Кифф, но для этого ей пришлось оставить как образы производства, так и образы потребления. Сначала она лет десять с перерывами писала картины с изображением Нью-Йорка, а затем отвернулась от города, чтобы вновь открыть в пустынной природе американского Юго-Запада связь человека с вещами и образами, которые отнюдь не подавляют, а скорее с новой силой утверждают тело. Мужской фантазм самосозидания — людей, «рождающихся без матери» (Пикабиа), — проходит красной нитью по искусству машинного века, от механоморфных портретов Дада до пасторальных полотен прецизионистов. В своих полуабстрактных цветах и пейзажах О'Кифф, явившаяся в искусство без предшественников, сумела «перехватить» идею самопорождения и основать на ней собственное искусство природы, нарушив мужскую монополию на этот фантазм. Тем самым она наметила для американских художников, особенно для женщин, контуры альтернативной идентичности, покидающей машинный век и его мифы о современности.